"Экзистенциализм как раз пытался оживить своими понятиями ощущение, которое состоит в понимании того обстоятельства (а это понимание обостряется в экстремальной ситуации, то есть в пограничной ситуации или в ситуации, когда ты один на один с миром, лишенным, помимо твоей будущей деятельности, какой‑либо постижимой связи), что в мире только хаос и ты – перед ним; если в нем, мире, будет порядок, то только после того, как ты возьмешь на себя какую‑то ответственность. Следовательно, понятия ответственности, аутентичности суть символы, напоминающие нам о той всегдашней стороне человеческого бытия, где мы отвечаем за все, то есть нечто делается не нацией, не партией, не народом, не государством, а мной. И даже в ситуации обычного упорядоченного мира всегда есть эта сторона, но мы ее не видим. В экстремальной ситуации мы видим, если за нас постаралась история: вдруг она срезала всю идеологию, как она срезала ее французам в 1940 году. Молчание и пустой мир – бери на себя ответственность! Отсюда экзистенциализм есть философия действия без надежды на успех. Ведь в классическом мире возможно действие, потому что оно всегда содержит в себе надежду на успех в силу того, что мир устроен гармонично и провиденциально направленно, в нем есть объективные массовые силы, которые действуют в мою пользу. А в 1940 году (я просто беру эмпирический пример для объяснения общих философских понятий) никто никаких массовых, объективных сил, самодействующих в сторону, благоприятную для Франции и для антинацистских настроений, не видел". Мамардашвили М.К. Очерк современной европейской философии.М., 2010. С.251.